Эта особенность режиссуры требует объяснения. Проще всего, конечно, обвинить постановщиков в инертности поисков или в ограниченности жанровых пристрастий. Но пойти по этому пути мешает многое прежде всего отточенное мастерство режиссера М. Сулимова, вписавшего в историю театра такие этапные работы, как «Метелица» в БДТ или «Дети солнца» в Театре им. В. Ф. Комиссаржевской. Эта же сдержанная, «традиционная» постановочная манера характеризует и других режиссеров театра: совсем молодую И. Далиненко и Д. Либуркина. Да и практика театра начала 70-х годов была такова, что когда-то модные постановочные приемы и формальные находки уже нередко воспринимались как старомодные, набившие оскомину штампы и повторы. И не случайно спектакль, решенный в традициях добротной «психологической» режиссуры, воспринимался в те годы как своего рода новация.
Становилось ясно, что во многих театральных бедах 60-х годов была повинна вовсе не «современная школа» актерской игры, а та казавшаяся легкость создания «постановочного» спектакля, когда искусство «психологического реализма» подменялось чисто внешними «публицистическими» приемами современного, условно-метафорического спектакля.
Конечно, облегченность режиссерских решений многих спектаклей 60-х годов не могла не влиять и на актерское искусство труппы лермонтовцев. Взаимодействие актера и режиссера уже в этот период приобретало нередко конфликтные формы. Я уже не говорю о том, что не каждый исполнитель был готов к пересмотру привычных актерских приемов.
Возвращение в театр М. Сулимова как бы насильственно прервало развитие театра в этом направлении. М. Сулимов на протяжении всей своей творческой жизни, независимо от капризов моды, несмотря на свое виртуозное владение богатым арсеналом постановочных средств, всегда считал самым важным и самым сложным в профессии режиссера глубокое воплощение и раскрытие замысла спектакля через живую и трепетную связь человеческих характеров. Он был всегда внимателен к тому, что во все времена бессмертно на театре: к «жизни человеческого духа».