В трудной и непростой борьбе ее героев за истину поднимались острые идеологические и нравственные проблемы. Все, что произошло в Тбилиси (а пьеса была написана до разоблачения серьезных преступлений и беззаконий в республике), воспринималось как тревожный нравственный урок.
Безнаказанные преступления не только развязывают руки нечестным дельцам, но и учат изворачиваться и ловчить самих блюстителей юридических законов. На примере исполнительного чиновника Евгенидзе (Л. Боксерман) зритель видел, как размножаются и процветают непревзойденные мастера красивой фразы и неблаговидных дел. Но рядом с ним живут и работают другие люди, которые не побоятся всесильных звонков и приказов и посадят истинных виновников на скамью подсудимых. И среди них -прокурор Размадзе, сыгранный Ю. Померанцевым в остром рисунке, построенном на контрастных сменах актерских «способов существования». Как писала критика, эта «невзрачная личность корпит за письменным столом, ворча, что не будь Марики, он бы давно сидел дома и смотрел в телевизор на фигурное катание. И вдруг этот старый, лысеющий человек, легко подскочив, делает пируэт, ввинчиваясь в воздух. И затем снова садится за стол как ни в чем не бывало, по-прежнему серый, стертый, ничем не приметный».
В этих контрастах сценического поведения героя усматриваются не просто внутренне оправданные переходы из одного состояния в другое человек засиделся, расправил затекшие мышцы и снова сел за работу. Здесь актером предпринимаются очень сложные и методологически трудные переходы из одного привычного, выработанного «способа существования» сценического героя в другой — подлинно естественный и органичный для такого человека, как Размадзе, сумевшего сохранить в многолетней житейской мясорубке нерастраченные жизненные силы и высоту человеческого духа.
Эти переводы из одного способа существования героя в другой с учетом единой актерской природы существования, требующие сложнейших решений профессиональных задач, применяются режиссером И. Далиненко и актером Ю. Померанцевым в спектакле много раз. Разговор с Евгенидзе, финальная сцена — наиболее явные и убедительные примеры действенности такого острого и неожиданного прочтения этой роли.