Режиссер И. Далиненко откровенна в своих идейных и художественных пристрастиях. Она не скрывает своей близости к спектаклю «Смерть Иоанна Грозного» в ЦТСА, завоевания которого продолжают жить и сегодня в практике сценического искусства, подсказывая решения и стимулируя новые поиски. Творческое претворение этих завоеваний на материале такой заигранной пьесы, как «Василиса Мелентьева» А. Островского, дает интересный художественный результат.
Четкая и глубокая разработка боярских сцен спектакля приводит к остродраматическому развитию конфликтов не в банальных рамках любовного соперничества и мелодраматической ревности, а в напряженной атмосфере бесправия, предательства и продажности, которыми отмечена жизнь царского двора. Верности и преданности нет и не может быть места там, где царствует неограниченная власть. Их заменяют раболепие и страх.
В таком прочтении пьесы огромная нагрузка падает на решение образа царя. Режиссер и актер встретились здесь с очень большими трудностями, объясняемыми в какой-то мере устоявшимися сценическими оценками этой роли и всей пьесы в целом. Надо было не просто преодолеть инерцию привычных взглядов, но и расширить рамки роли открытиями современной исторической науки о личности Ивана Грозного.
На этом пути режиссер и актер проделали огромную работу. Многоплановый и широкий подход к характеру царя позволил объяснить его бессмысленную жестокость и упрямое самодурство не только и не столько неразумною и больною старостью, сколько безответственностью безнаказанного деспотизма. В любовной истории престарелого царя и молодой красавицы-вдовы театру удалось наметить сложную духовную и нравственную проблематику, не потерявшую своей остроты для современного зрителя.
В то же время спектакль «Василиса Мелентьева» был не свободен от серьезных недостатков как по линии сокращения пьесы, так и по постановочному решению. Статичное оформление И. Бальхозина со слабо просматривающимся ликом измученного Христа как бы отгородило место действия трагедии от окружающего мира.